Оправдательный приговор Ленинского районного суда г. Ставрополя от 21.05.2019 года – адвокат Альбина Арчиловна Шаталова.
Согласно общему утверждению – оправдательных приговоров в России нет, за редким исключением, коим стал опыт из моей адвокатской практики.
27.07.2017 года мужчине стали поступать смс-сообщения о снятии с его банковской карты денежных средств в размере 15 900 рублей неизвестным лицом. Незамедлительно он обратился на горячую линию в кредитную организацию и банковскую карту заблокировали.
Впоследствии он обратился с заявлением в полицию о возбуждении уголовного дела по факту совершения кражи неустановленным лицом.
В ходе осуществления проверки идентифицировали место снятия денежных средств (подразделение банка), по камерам увидели человека, который собственно и снимал денежные средства с карты.
Этим человеком оказалась сожительница, с которой у мужчины имеется совместный малолетний ребёнок – дочь. Со слов мужчины, он ей не разрешал пользоваться указанной картой.
В объяснениях, а также при даче последующих показаний в рамках возбужденного уголовного дела, сожительница – молодая девушка, пояснила, что сняла деньги на нужды ребенка. И разрешение конечно было дано, в противном случае, откуда ей был известен пин-код от указанной карты?
Однако органы МВД подобная подача информации не устроила. Девушка была родом не из г. Ставрополя, а из г. Михайловска. Началось «убеждение» в виде разговоров об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. А дома остался ребенок. Один. Необходимо оформлять документы для поступления малыша в школу.
Спустя некоторое время в материалах уголовного дела появляется протокол явки с повинной, расписка о возмещении материального ущерба потерпевшему, причинённого преступлением.
Словом – признательные показания, то есть, все то, с чем так удобно направлять уголовное дело в суд.
Осуществлять защиту девушки мне довелось только в суде.
Вопреки поступившим предложениям о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, мы избрали Общий порядок рассмотрения уголовного дела, что предполагает не признание вины в полном объеме и не согласие со всем объемом предъявленного обвинения.
После ознакомления с материалами уголовного дела, мной было заявлено ходатайство о признании ряда доказательств недопустимыми, в частности, протокола явки с повинной ввиду отсутствия при его составлении защитника и не разъяснении права подозреваемой не свидетельствовать против себя лично. Председательствующий отказал.
Наша последующая позиция строилась на доводах об оговоре подсудимой, запамятовании потерпевшим подробных событий совершенного в отношении него преступления, так как в показаниях имелись противоречия и не состыковки, как говорится, удалось «посеять» сомнения.
Самое главное, что на момент совершения так называемого преступления – потерпевший и подсудимая вели совместное хозяйство, у них был общий бюджет и совместный малолетний ребёнок.
Однако потерпевший до последнего настаивал на том, что картой сожительница воспользовалась тайно, что сугубо формально образует состав преступления, предусмотренный п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража – тайное хищение чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину).
Представили доказательства, которые опровергли указанные доводы потерпевшего или хотя бы поставили их под сомнение. В частности, приобщили выписку о движении денежных средств по картам, и под протокол зафиксировали все случаи снятия сожительницей денежных средств и осуществления ей покупок ранее событий инкриминируемого преступления, что свидетельствовало о том, что доступ к карте был разрешен со стороны потерпевшего.
Так, в уголовном кодексе России содержится норма, дающая определение преступлению (ст. 14 УК РФ): «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания. Не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности, не представляющего общественной опасности».
По сути, ключевая мысль всех судебных прений и постановленного впоследствии оправдательного приговора – отсутствие в деянии признака общественной опасности для общества, государства и потерпевшего.
Фактически, потерпевший до последнего стоял на своём относительно отсутствия разрешения на пользование картой, так как в случае изменения его позиции, он опасался возбуждения уголовного дела уже в его отношении по факту дачи заведомо ложных показаний (ст. 307 УК РФ).
Кульминацией стало выражение его мнения относительно назначаемого наказания: «прошу оправдать так как мы были семьей и если бы я знал, что это она, я не пошел бы в полицию».
Откровенно говоря, при оглашении председательствующим приговора, мы до последнего не верили в происходящее. А кто бы поверил на нашем месте? Ведь постановление оправдательного приговора в условиях российской правовой действительности – нечто из области фантастики.
Прозаично, но часом ранее оглашения приговора, я старалась успокоить подзащитную и ссылалась на удручающую статистику обвинительных приговоров. И внутренне была готова к составлению жалобы и дальнейшему «бою».
Однако вопреки ожиданиям председательствующий поступил иначе.
Наша судебная система, по образному выражению коллеги, - это «мясорубка» (метафорично имеется ввиду обвинительный уклон и почти полное отсутствие оправдательных приговоров).
Так вот в данном случае моя подзащитная выбралась ЖИВОЙ. Более того, без единой царапины. Но с опытом на всю оставшуюся жизнь.
